сам себе бакинат не подаришь, никто не подарит

[greenmusik]

Название: Доступная среда
Автор: *памахаль*
Бета: ololosh1, Нахейзель Торкверсовна, Хетта
Размер: маловат
Канон: Сорвиголова (комиксы и экранизации), сборно-идеализированный образ кэпамерики
Пейринг/Персонажи: Мэтт Мёрдок, Стив Роджерс, Наташа Романова/Джеймс «Баки» Барнс
Категория: джен, немного гета
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Мэтт встречает в метро незнакомца.
Размещение: ссылкой

Супергерои не знакомятся в метро

Несмотря на то, что за последнее время поезда в метро стали тише, люди всё так же шумят, и потому в подземку Мэтт спускается, только если совсем нет времени стоять в пробках или идти пешком. Например, как сегодня.

Этот парень мог бы быть Капитаном Америка, думает он, аккуратно опускаясь на сиденье, когда в метро ему уступает место какой-то здоровяк. От «этого парня» пахнет молоком, банановым пончиком и магазином «всё для хобби»: мелом, угольными карандашами, дорогой бумагой, дешёвой акварелью, спиртовым маркером, нитками для плетения фенечек… Немного пота — меньше, чем обычно у крупных ребят под вечер в метро. Ткань рубашки на руке, которую здоровяк подставляет Мэтту, чтобы тому было удобнее сесть, почти пижамная, и Мэтт усмехается про себя: в двадцать первом веке кто-то всё ещё носит фланель не в спальне и не в лесу.

— Спасибо, — благодарит Мэтт искренне. И поясняет: — Редко кто знает, что нужно не хватать за руку, а подставлять свою.

— У меня как-то друг, — здоровяк наклоняется, сгибаясь едва ли не пополам, чтобы не орать на весь вагон, — обжёг лицо. Три недели водил его на перевязки, тогда и научился.

— Надеюсь, теперь с ним всё хорошо, — отзывается Мэтт вежливо, пока мысленно раскрашивает рисуемую шорохами и эхом колёс тень в сине-бело-красный.

— Да… Теперь с ним всё хорошо.

С кем угодно другим это, возможно, прокатило бы, но слух Мэтта слишком чуток: даже за шумом поезда он различает, как сжимается горло здоровяка. Как пропускает удар большое сердце. Мэтт ловит за кончик рвущееся с губ «мне жаль» и выдавливает улыбку.

Из вагона и из подземки они выходят вместе. Мэтт не против, чтобы случайный попутчик проводил его до перекрёстка, и не одёргивает, когда тот пытается его оберегать от работяг, так спешащих по домам, что не видят ничего, кроме узкого тоннеля от себя до конечной точки. Снаружи становится проще различить его фигуру, одежду и содержимое сумки, удивившись полному отсутствию оружия, не считая тренированного тела.

— Здесь всё сильно изменилось, — замечает здоровяк, пока они ждут разрешающего сигнала светофора, и Мэтт согласно жалуется, что теперь приходится обходить торговый центр на месте бывшего скверика.

— Я переехал по работе, из Вашингтона. Вот, иду смотреть, куда поселили и не придётся ли подыскивать другое жильё.

Незнакомец слишком легко доверяет случайному попутчику, и почему-то Мэтт думает, что это не оттого, что слепой кажется безопаснее: точно так же этот парень делился бы личным с кем угодно.

Оказывается, что им и дальше почти по пути, и теперь уже Мэтт предлагает проводить, потому что знает район лучше, чем собственные карманы. И потому, что к большому парню, сопровождающему слепца, меньше желания прикопаться, чем к просто большому парню.

— Похоже, мы пришли, — произносит здоровяк немного удивлённо, будто не ожидал, что Мэтт действительно доведёт его до нужного места. Мэтт чувствует его растерянную улыбку и незаметно для себя тоже улыбается.

— Значит, пришла пора прощаться. Но если вам понадобится помощь в поисках другого жилья, обращайтесь ко мне. Я живу через квартал, но искать меня лучше по этому адресу.

Мэтт жестом фокусника выуживает визитку из-под лацкана и протягивает чуть левее, чем нужно. Прикосновение чужих пальцев на мгновение обжигает.

— Мэтт Мёрдок, — читает здоровяк и тут же вспоминает, что сам тоже так и не представился. — А я Стив. Стив Роджерс.

Он ловит ладонь Мэтта и пожимает её мягко, как человек, давно свыкшийся с тем, что всё вокруг хрупче, чем он сам.

— Как Капитан Америка? — шутит Мэтт.

— Да, — улыбается Стив, — как Капитан Америка.


У супергероев нет времени ходить в гости

Ни на следующий день, ни до конца недели Стив так и не приходит, и Мэтт уже решает ненавязчиво прогуляться мимо его дома, чтобы проверить, как устроился новый обитатель Адской кухни, когда размеренное сердцебиение наконец неуклонно приближается к «Нельсон и Мёрдок».

Запах мясного пирога, мешающийся с запахом маркеров и красок, Мэтт чует за квартал и по-быстрому спроваживает Карен, всучив копии, которые она третий день выпрашивает. Ему кажется, что если Карен увидит Стива, то потом обязательно расскажет Мэтту, как тот выглядит, и это разрушит забавную игру в знакомство с почти-Капитаном-Америка.

— Привет, — неуверенно здоровается Стив от распахнутой двери, и Мэтт поворачивается к нему от якобы очень важной книги. — Это Стив, почти-сосед. Мы в метро познакомились, — уточняет он, будто все его знакомые имеют привычку забывать о нём, едва выпустив из поля зрения.

— Я вижу, — шутливо язвит Мэтт и тут же исправляется: — У меня хорошая память на голоса. И отличная память на хорошую еду, потому что если это пахнет не пирог от Анджело, то я зря лечил насморк.

— Именно он, — подтверждает Стив гораздо более уверенным тоном.

— Тогда тебе лучше закрыть дверь: если это мне, я хочу как минимум половину прямо сейчас, а у моего партнёра есть дурная привычка заявляться на вкусные ароматы.
Стив смеётся, закрывая дверь, и это самый открытый смех, какой слышал Мэтт за последний… примерно год — не считая детского.

Пока Стив шуршит, разворачивая пирог, Мэтт добывает из шкафа пару тарелок, приборы и завалявшийся у стенки чай в пакетиках. Картонную коробку кто-то неаккуратно прижал, и она в ужасном состоянии, но чай до сих пор приятно пахнет, так что Мэтт извиняется за помятость и принимается расхваливать чай, в котором на самом деле кусочки фруктов, а не куча резких ароматизаторов, несмотря на то, что он пакетированный.

— Это в любом случае значительно лучше той разводной бурды, которую пью я, — обрывает поток его восхвалений Стив. — Чайник-то я распаковал, а вот до магазина всё никак не дойду: ем на работе и в кафе, да пару раз заказывал пиццу на дом. Из остальных вещей тоже почти ничего не достал, можно сказать, живу на коробках.

Мэтт думает, что к Стиву пока что просто не доехала его девушка; в том, что девушка есть, он ничуть не сомневается: просто невероятно, чтобы у такого хорошего и спортивного парня не было девушки. Или парня, что, конечно, разрушит насквозь гетеросексуальный звёздно-полосатый образ в голове Мэтта, но почему бы и нет, Мэтт не гомофоб.

— Сложно быть взрослым и ответственным, когда нужно заботиться только о себе, — оправдывается Стив, разводя руками, и Мэтт хмыкает, вспоминая состояние собственной квартиры в последнее время и отмечая, что насчёт наличия девушки он, похоже, ошибся.

Чуть позже Стив развеивает ещё одно ошибочное предположение Мэтта — когда рассказывает, что рисует и фотографирует только в свободное время и именно потому до сих пор не распаковал вещи: зарисовывает окрестные скверы, местных жителей и голубей, пугает по вечерам бродячих кошек щёлкающей камерой. О своей работе Стив не распространяется, лишь мельком упомянув многочисленные командировки, благотворительность и военную секретность. Пирог за разговором, как и чай, безнадёжно остывает задолго до того, как они съедают хотя бы половину, но даже холодный он восхитителен.

Снова провожая Стива почти до дома, Мэтт внимательно вслушивается в окружающие дворы и понимает, что вокруг значительно спокойнее, чем было полторы недели назад. Будто сюда и впрямь Капитан Америка переехал, заставив Адскую кухню затаиться.


Супергерои ничего не боятся

Жить в Нью-Йорке, особенно на Манхэттене, означает жить в непредсказуемых условиях. Направление ветра, облачность, температура — всё меняется по несколько раз на дню. Прямые улицы продуваются насквозь, а дождь может начаться в любое мгновение, превращая уличный мусор в расползающуюся слякоть. Впрочем, летом дожди идут в основном по ночам, потому что днём воздух настолько жаркий, что капли испаряются, не долетев до земли, и привносят в висящий над городом смог ещё немного духоты. Ночной дождь словно душем смывает с улиц грязь и пыль, смывает мелкие банды и шлюх, смывает различия между людьми, превращая каждого в мокрую жертву, спешащую укрыться от стихии.

Мэтт не любит дождь.

Звонкие струи дождя одновременно делают всё более резким и более размытым. Город вокруг Мэтта под дождём сжимается до нескольких метров, шуршащие шинами по лужам машины будто выпрыгивают из мокрой пелены, подтверждая урчание моторов бесстыдно очерченными обводами, а расстояние до следующего дома или поворота приходится вспоминать в шагах.

В дождь Мэтт предпочитает такси. Как и большая часть окружающих. Он тщетно пытается поймать хоть одно вот уже десять минут, понимая, что мало кто захочет видеть в своей машине мокрого насквозь пассажира, по нелепой случайности именно сегодня оказавшегося под ливнем без зонта, когда перед ним мягко тормозит мотоциклист. Через мгновение Мэтт различает знакомый запах и недоумённо хмурится, пытаясь понять, почему у Стива к одному из кофров приторочено, судя по всему, велосипедное колесо в чехле.

— Привет, это Стив. — Из-за шлема и дождя Мэтт едва различает удивлённо-радостную интонацию. — Зонт забыл?

— Угу, — кивает он. — Привет.

— Если ты домой, могу подбросить. Если не боишься мотоциклов или что я узнаю твой адрес.

— Сначала мне надо в офис. Не боюсь, — качает головой Мэтт, и Стив меняет его портфель на пассажирский шлем и сметает воду с задней части сиденья. Мэтт смеётся, потому что его штаны сейчас явно мокрее.

Мотоцикл мягко урчит и горячо дрожит между ног, мокрая куртка Стива на удивление почти не скользит, хотя Мэтт цепляется совсем легко, доверяя удерживающему его бёдра ремню. Маршрут, которым они следуют, объезжая пробки и лужи, Мэтту незнаком, но направление верное, и через некоторое время он понимает, что наслаждается поездкой, несмотря на бьющийся в ушах дождь, из-за которого мир сократился до размеров шлема. Видимо, Стив не только сам доверяет людям, но и каким-то образом умеет пробудить безоговорочное доверие в них.

На мотоцикле они доезжают гораздо быстрее, чем если бы Мэтт ехал на такси, и это тоже добавляет хороших эмоций. Стив аккуратно ссаживает его возле офиса, они снова меняются: Мэтт отдаёт шлем и получает назад свой портфель.

Фогги, с нетерпением ныряющий в привезённые материалы, на автомате наливает ему чай, Мэтт так же на автомате его пьёт, совершенно забыв, что снаружи его кто-то ждёт. Только когда чай заканчивается, он вспоминает о Стиве и спешно бежит к выходу, и думать боясь, что тот мог уехать.

Вопреки его опасениям, Стив всё ещё ждёт, удачно укрывшись под чьим-то балконом вместе с мотоциклом. На этот раз Мэтт настойчиво отказывается от шлема, и хотя они едут гораздо медленнее, ощущение полёта сильнее.

Возле дома в Мэтте очень не вовремя просыпается вежливость, и он приглашает Стива на чашку чая.

— Очень соблазнительное предложение, но мне нужно собрать вещи: командировка. — Стив вздыхает так громко, что слышно даже сквозь дождь. — Разве что очень ненадолго, — быстро добавляет он, когда Мэтт уже открывает рот, чтобы попрощаться.

— У меня есть очень маленькая чашка.

Стена дождя вокруг них создаёт ощущение мнимой интимности, но это почти не смущает. А вот то, что дождь обрисовывает, когда Стив снимает шлем, чуть не сводит Мэтта с ума. Лицо, складывающееся под звонкими каплями, слишком сильно похоже на то, которое Мэтт в детстве видел на страницах комиксов. Это лишь разыгравшееся воображение, но от этой фантазии сердце, не знающее страха, сбивается с ритма.


У супергероев не бывает выходных

Будний день ничем не отличается от остальных: пара постоянных клиентов из тех, что приносят вместо денег домашнюю еду, «улаживающий» от очередной мафиозной структуры, явившийся прощупать почву, разводящийся мужчина, по итогам разговора с которым «Нельсон и Мёрдок» становятся адвокатами его жены. Когда время близится к закату и жара немного спадает, Мэтт наконец добирается до остывшего чая и цедит его под монотонный скрежет принтера — даже эти звуки не способны развеять вялую обыденность.

— Привет, — раздаётся в промежутке между страницами, и Мэтт чуть не давится чаем: Стив не только вернулся из командировки раньше обычного, но и умудрился зайти в офис так, что Мэтт его не учуял. Впрочем, тут скорее виноваты принтер и бергамот.

— Добрый вечер, Стив, — отзывается Мэтт, протягивая руку в направлении голоса. Ладонь Стива всё такая же крепкая и бережная.

Мэтт поворачивается в сторону стола Фогги, чтобы представить их со Стивом друг другу, и только тогда понимает, что тот уже ушёл.

— Увы, ты опять не застал моего партнёра, — говорит он извиняющимся тоном, но ухмылка на его губах полностью тону противоречит.

— Какая жалость! — восклицает Стив. — Знал бы заранее, захватил бы пирог.

— Мы всё ещё успеваем его добыть, если у Анджело что-то осталось, — предлагает Мэтт, когда они перестают смеяться.

Вместо пирога им достаются хрустящие чуррос, и это ничуть не портит вечер. Наоборот, тот будто с каждой минутой становится лучше, несмотря на то, что Стив прихрамывает на правую ногу, от которой всё ещё — сквозь все медикаменты и повязки — остро тянет медью.

— Пустяк, — отмахивается Стив, когда Мэтт предлагает идти медленнее, — скоро заживёт.

У Стива либо какое-то своё определение для «скоро», либо он очень хороший лгун, но Мэтт просто молча сбавляет шаг. Стив машинально подстраивается, и оставшийся квартал до дома Мэтта они идут дольше, чем через половину района до того.

Время для того, чтобы звать в гости, слишком позднее: в такое время принято приглашать с прицелом на совместный завтрак, чего Мэтт уже давно не делал, да и вряд ли соберётся в обозримом будущем. Поэтому он просто приглашает заглядывать чаще, раз уж Стив в отпуске по ранению не желает соблюдать постельный режим. Лицо Стива на этой фразе делается горячее, а прощание выходит немного скомканным, но внимание Мэтта уже сосредоточено на звуке взламываемого замка через пару кварталов.

Едва дверь закрывается, Мэтт взлетает по лестнице, и уже через полторы минуты мчится по крышам — он слишком любит этот магазинчик, веселушку Люси за кассой и пушистую кошку на прилавке, чтобы позволить их обворовать и разгромить. Даже если нетрезвые воры значительно превосходят его количеством.

Пересчитав противников, Мэтт хмыкает: будь их меньше, драка была бы слишком неравной.

— Верните бутылки на место и валите по домам, — советует он. Конечно, никто к его совету не прислушивается.

Первого воришку Мэтт аккуратно укладывает на крыльцо, второй успевает проскочить до проезжей части, прежде чем понимает, что цель сдвинулась в сторону. Там и остаётся, приголубленный дубинкой. Третий и четвёртый бросаются на Мэтта с двух сторон, и их почти удаётся сшибить лбами: один отплёвывается от ливанувшей из носа крови, второй хватается за характерно хрустнувшую скулу. Не лучший результат, но Мэтт слишком давно не тренировался в поддавках.

Последний сначала выбрасывает вбок руку с бутылкой, и Мэтт решает, что сейчас придётся уклоняться от стеклянной «розочки», но бутылка отлетает вправо, а воришка выхватывает левой из-за пазухи пистолет. Выстрел звучит глухо, Мэтт шарахается в сторону почти наугад, уходит перекатом за мусорный бак, который пробивает следующим выстрелом — ну неужели так сложно делать баки не из дерьма?! — и Мэтта спасает только то, что он уже переполз за припаркованную рядом машину. Третья пуля врезается на полпути во что-то круглое и падает сплющенная на асфальт.

— Сынок, тебе мама не говорила не гулять по улицам после наступления темноты? — сурово спрашивает новый участник драки, и Мэтт едва не пробивает челюстью тротуар.

— Ебать! — слышит он сдавленный шёпот, после которого раздаётся звяканье пистолета по асфальту и быстро удаляющийся топот трёх пар ног.

— Мужик, ты там живой? — спрашивает Капитан Америка уже менее громовым голосом, шагая туда, где минутой раньше прятался Мэтт, но тот уже на крыше соседнего дома.

Влезая в окно спальни, Мэтт очень сильно старается выкинуть из головы, что Капитан Америка припадает на правую ногу и от него пахнет чуррос.


Семья — не для супергероев

С каждым днём становится холоднее, и если так продолжится, на Рождество, скорее всего, будет снег, первый раз за три года. Мэтт боится загадывать, чтобы не сглазить, но вынимает из шкафа свитер. Тот самый, абсолютно ужасной, как в итоге признался Фогги, расцветки. Мэтту на расцветку плевать, потому что кашемир даже спустя столько лет не утратил своей мягкости, и вообще, это очень хороший свитер, даже если манжеты и пришлось пару раз чинить.

На календаре четверг, а Мэтт дома ещё до заката, и последние лучи солнца, греющие крыши, скрашивают промозглую морось, тщетно пытающуюся пробиться сквозь зонт. Улицы последнее время наполнены почти постоянным шорохом дождя, опадающие листья добавляют в этот ритм свою шуршащую ноту. Но хотя дождь и пытается убаюкать, звуки города ускоряются, выдавая праздничное возбуждение.

Рождественские украшения в магазинах лежат ещё с октября, но до самого праздника ещё месяц, и сегодня шляпы гораздо актуальнее колпаков. Но не для Мэтта: его «семья» будет праздновать с ним только Рождество, и именно ради этого он вслушивается в разговоры домохозяек в поисках правильного места для покупки индейки. И почему-то именно сегодня из общего гула слух выхватывает всё меньше разговоров и всё больше звуков, упоминания о которых в разговорах принято опускать.

В доме напротив целых трое перевозбуждённых подростков, и Мэтт немного сочувствует их родителям, которые уже отчаялись дозваться детей к праздничному столу. В его собственном доме пара из первой квартиры занимается сексом прямо на столе, между блюдом с яблоками и миской тыквенной каши. А ведь им под семьдесят, удивлённо вспоминает Мэтт. В недавно отреставрированном доме на углу какая-то девица кончает в одиночестве под торжественный звонок духовки. Мэтт пытается вернуться к так нужным ему «у Пелмана не буду больше брать» и «знаешь, этот маринад даже подошву способен превратить в божественную отбивную», но вместо этого цепляется за «я думал, ты не заинтересован в браке» и радуется вместе с окружающими эту пару домашними. К радости примешивается толика зависти, но Мэтт уже давно смирился с тем, что простого семейного счастья Сорвиголове не светит.

Пытаясь определить, в какой позе застала страсть очередную парочку, если «ещё» и «глубже» просит мужской голос, хотя на партнёрше нет страпона, Мэтт чуть не пропускает удивлённое восклицание, переходящее в восторженный шёпот: «Это что, Мстители? О господи, Вдова такая клёвая!».

Должно быть, в том, как именно Мэтт вспоминает её образ, виновата чужая подслушанная страсть. Иначе почему вместо далёкой грациозно движущейся фигуры в плотном костюме он представляет Наташу обнажённой, горячо прижимающейся к нему всем телом, влажную от их смешавшегося пота, её женских соков и его семени.

Мэтт сосредотачивается на лёгких наташиных шагах, поднимающихся по лестнице к квартире Стива. Рядом с Наташей идёт мужчина; его походка ничуть не менее лёгкая и Мэтт чуть не обманывается, пока складывается образ из эха шагов и дыхания. Мужчина крупный, на голову выше Наташи, а размах плеч — почти как у Стива.

Сам Стив уже стоит у распахнутой двери, из которой на лестницу выходит потрескивание остывающей духовки и наверняка — потрясающий аромат. Мэтт со вздохом переключается на дальний конец района, вычленяя из гула звуков разговоры об индейке, и даже почти перестаёт завидовать Капитану Америка, когда телефон в кармане взрывается вибрацией.

«Стив, Стив, Стив», — тихо повторяет механический голос, и Мэтт хмурится, принимая вызов.

— Здравствуй, Стив.

На том конце за приветствием Стива слышится недовольное «дай мне трубку, мудак» Наташи и мужской голос, Наташу увещевающий, обладателя которого Мэтт, поднапрягшись, опознаёт как Зимнего солдата.

— Прости, что приглашаю только сейчас, — мягко продолжает Стив, — но я думал, ты справляешь День Благодарения со своим партнёром.

— Я тоже так думал, но, как оказалось, его родители думают совершенно иначе, — с усмешкой отвечает Мэтт, и только потом осознаёт, что Стив только что его пригласил.

— Вот и Наташа так сказала, уж не знаю, откуда у неё эта информация, и боюсь предположить, для чего она ей могла понадобиться.

В голосе Стива улыбка и смущение, Наташа и Зимний солдат хихикают, и Мэтт будто заражается их хорошим настроением.

— Дай мне несколько минут переодеться и обзавестись подобием подарков, и я подойду, — говорит он, дожидается подтверждения и завершает звонок. Возмущённое Наташино «Какое подождём?! Дуй за ним, пока он не передумал!» он отлично слышит и без телефона, несмотря на разделяющее их расстояние.


Супергерои не смущаются

Есть такое время, которое можно в равной степени считать как поздней ночью, так и ранним утром. Время, когда рестораны, работающие «до последнего клиента» всё же закрываются, а ночные клубы ещё полны людей. Мёртвый час, когда на улицах только коты и воры. И Сорвиголова.

Но сейчас Сорвиголова сидит на диване в гостиной, ставшей почти такой же знакомой, как собственная, и лениво жуёт ломтик курятины. На блюде в центре стола от двух кур осталась жалкая горстка костей: кое-то с супер-метаболизмом не стеснялся, и их, таких не стесняющихся, было трое. Один из них сидит рядом с Мэттом и тоже жуёт… яблочный пирог, да. Наташин «фирменный». Двое других распрощались и ушли: Мэтт слышал, как хлопнули одна за другой дверцы машины, потом — как завёлся двигатель, потом — как завелась Наташа, а двигатель, соответственно, снова затих. А Наташа — нет.

— Только не кричи, — пыхтит Зимний солдат, аккуратно распределяя свой вес по обе стороны от Наташи на откинутых сиденьях.

— Мэтт ещё и не такое слышит постоянно, — смеётся Наташа. — Или ты беспокоишься за кэпа?

— Надеюсь, для тебя не новость, что Стив далеко не нежный столетний девственник, да и вообще ничто из того, чем Старк его обзывает. Так что смутить его не выйдёт.

— Скучно, — бурчит Наташа и снова смеётся, и тут все звуки перекрывает громкий хруст: Стив закончил с пирогом и принялся за свежие яблоки.

Фокус восприятия смещается, и Мэтт отмечает, что дыхание Стива, не считая перерывов на яблоко, остаётся привычно размеренным: по нему никто бы не понял, насколько участился пульс.

— Ты тоже их слышишь? — тихо спрашивает Мэтт.

Пульс Стива ещё немного ускоряется, грудь и лицо становятся горячее — будто Мэтт смутил его, поймав за подглядыванием.

— К счастью, только разговор, — признаётся Стив, и его тон скорее усталый, чем смущённый. — И только когда прекращаю жевать.

— Можно включить музыку.

Ещё можно высунуться в окно и прикрикнуть на разошедшуюся парочку, но это скорее приведёт к тому, что Наташа будет их обоих ненавидеть следующие полгода, понимает Мэтт, снова прислушавшись к тому, что творится на парковке.

У Мстителей хорошие машины: трущиеся друг о друга тела, хлюпающая под быстрыми пальцами между Наташиных ног влага и заполошное дыхание производят больше шума, чем мягкая кожа сидений и качающиеся рессоры. Сердце Наташи бьётся как сумасшедшее, как никогда не билось с ним, и Мэтт рад, что она наконец-то нашла того, кто заставляет её забыть о контроле. Зимний солдат забавно пыхтит и урчит как большое животное, когда Наташины ногти добираются до его спины и пускают кровь. Мэтт ёрзает: между лопаток чешется, хотя все оставленные Наташей отметины давным-давно зажили.