У того края леса, где река разливалась во всю ширь, пусть и в уступку глубине, клубился туман – такой густой, будто великан налил его в лощину из бутылки. Пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь эту мутную завесу, Пан присел на корточки у края кустов.

Великан с бутылкой? Не было теперь великанов. Повернув лохматую голову, Пан глянул через плечо. Может быть где-то там в горах они и остались, но здесь внизу последнего великана видели так давно, что это стало просто байкой. Пан вздрогнул. Не от холода – пушистый мех, покрывающий его тело, хранил от всего, кроме, разве что, резкого зимнего ветра. Но зимы не было: царящее вокруг буйство свежей зелени говорило о том, что пришла середина лета. Однако...

Он был... один. Жившие здесь медленно ускользали прочь. Но куда?

Пан ещё раз вздрогнул и сжал руками голову прямо над острыми ушами. Вчера, с последними лучами солнца, Эти пришли снова. Ни тёмной тишины деревьев, ни острых шипов тёрна, ни выступающих из земли подобно ловушкам корней оказалось недостаточно, чтобы Эти остановились. И они принесли свои острые топоры, чтобы рубить и убивать.

Они повергли Господина Дуба и Воина Сосну. Они вырвали из земли кусты и свалили огромными кучами, оставив мучительно засыхать насмерть. А затем они сделали худшее из всего – призвали самого страшного врага дикой природы, Огонь. И пламя пировало подлеском, взбиралось по звонким стволам, пожирало кроны.

Олень бежал впереди, поскольку был самым быстрым, за ним неслись кролики и прочая мелкая живность. Куницы покидали деревья, бывшие их домом столько же, сколько Пан знал их. Бежали белки – рыжие и бурые вместе – отложив свои видовые распри. Улетали оплакивающие уничтоженные гнёзда и погибших детей птицы. Ушли все.

До того, как Эти столь смело пришли, были предупреждения. Ещё до последнего снега исчезли нимфы Вэйфара, и с ними ушли эльфы и дварфы, зло и беспомощно рыча либо рыдая от ярости.

Все ушли. Пан сглотнул и тупо уставился на завихрения тумана. Вытянул руку перед собой, считая пальцы: один за одним. Большой: в то время живущие в буках дриады впервые принесли новость о пришельцах, что убивали и разрушали, стремясь уничтожить лес. Указательный: тогда скрюченные-перекрученные дварфы Чёрных Холмов зарылись так глубоко под землю, что никто больше никогда не видел их. Средний: большой переполох, вызванный эльфийским народом и их последующим исчезновением. Безымянный: …

Пан уставился на него, дрожа всем телом, потому что этот палец напоминал об исходе его собственного народа. Они послали предупреждение, но Пан не слушал – не мог позволить себе слушать: разве не был он хранителем Ледяной Красавицы, прекраснейшего создания, которому только мог дать приют этот, да и вообще любой лес.

Слёзы переполнили глаза Пана и пролились в мягкий пух, покрывающий его лицо, закапали вниз, увлажняя более жёсткую шерсть тела.

Ледяная Красавица!

Пан упал ничком на землю и заплакал, как будто был лишь ребёнком. Потому что Ледяная Красавица... она тоже пропала или затерялась между восходом солнца и восходом луны. Ушла из безопасного места, куда её привёл Пан, пока он искал места на лесных прогалинах с самой сочной травой и последние яблоки-дички, которыми она могла бы подкрепиться. И этот палец, и все остальные, что он загибал, напоминали о тех днях, когда он заботился о ней.

Сначала Пан подумал, что она отправилась бродить сама по себе, хотя он очень старался объяснить, как это опасно. Затем – и это время было самым чёрным – он думал, что её забрали Эти, точно так же, как они забирали всё необычное и прекрасное, встреченное ими.

Но её следы, такие заметные на лесной земле, вели не на запад, откуда пришли охотники и убийцы деревьев. Он шёл по следу, по запаху, по приметам, но лишь для того, чтобы натолкнуться на новую загадку. Казалось, что Ледяная Красавица просто ускакала в небо, не оставив за собой никаких следов. С тех пор Пан бродил по округе, навещая её любимые места, но не находя следов и там.

Эти уже вырубили и сожгли множество из её пристанищ. Из всех тех мест, где они были так счастливы, теперь остался только ручеёк, тонкой струйкой сбегавший к реке и укрытый туманом.

Пан слушал лесные голоса, разносящиеся над его головой, но даже листья теперь шелестели не в ответ ветру, а от страха, что Эти тяжелой поступью придут, чтобы рубить и жечь, и положить конец этому миру.

Однако у листьев хватало своих страхов, как и у всего остального мира, окружавшего Пана. Никто не говорил о Ледяной Красавице. Неужели он один о ней теперь вспоминал?

Пан медленно приподнялся на локтях и коленях и придвинулся к кромке ручья. Густой туман укутывал его, уподобляя покрытому густой листвой кусту. Пан ополоснул руки и набрал в пригоршню ледяной воды.

Он очень исхудал, ведь у него не было времени на сбор ранних ягод или покрытых землей корешков, которыми питался. Голова кружилась, если он двигался слишком быстро.

Должно быть, дело было в отупении, охватившем его во время поисков: заметив клочок белого пуха, Пан долго смотрел на него, пока не почувствовал, как в груди зарождается надежда, пока не разрешил себе поверить, что... Он схватил этот клочок и быстро поднес к носу. Пучок белых волос было ни с чем не спутать, как и незабываемый аромат вьюнка. Ледяная Красавица!

Пан покачнулся, упираясь своими перемазанными в грязи копытами в прибрежный песок. Он обмотал длинный волос вокруг своего запястья, с помощью ногтей и зубов завязал его, чтобы не потерять.

Запах ещё не выветрился. Возможно, Ледяная Красавица проходила здесь сегодня! Где же она? Пан медленно обернулся, наклонив голову с короткими рогами, и принюхался, пытаясь уловить даже самый слабый запах.

Он свистнул – он столько раз так звал Ледяную Красавицу, что губы без усилий и будто сами собой сложились нужным образом.

– Сю-у-у-у-у-да-а-а-а-а! – возможно, звук был чуть слишком пронзительный, но так и было задумано. – Сю-у-у-у-да-а-а-а-а, ко мне-е-е-е-е-е-е!

Вот только, когда зов стих, Пан не услышал ответа. Ни приветственного повизгивания, ни перестука маленьких копыт по лесной тропе.

И всё же Ледяная Красавица была здесь и...

От раздавшегося звука Пана передёрнуло. Так трубили в рог Эти, созывая своих гончих перед началом охоты за каким-нибудь испуганным созданием, убегающим через лес, когда-то бывший домом, а теперь превратившийся в юдоль отчаяния и смерти.

Ледяная Красавица! Сам не зная как, Пан понял, что в этот раз гонятся за ней, за его драгоценностью, его ответственностью, его другом. Даже не сомневался в этом.

Короткий хвост затвердел и поджался. Грудь выпятилась, когда Пан глубоко вдохнул. Да, теперь стал слышен лай собак. И эта свора направлялась в его сторону! Однажды он уже обошёл охотников, выиграв в затеянной ими гонке. После того забега он чувствовал себя таким ослабшим, что оправился только на третий восход солнца. Но он справился в тот раз. А если сейчас у него получится сбить гончих со следа Ледяной Красавицы? Только об этом он и мог думать.

Он бежал так быстро, как только мог, но не прочь от трубящих рогов и гончих, а наоборот, к ним. И всё время нюхал воздух, надеясь уловить аромат окутанной белым красавицы...

Вот! Пан повернул голову, опустился на одно колено и присмотрелся к гниющим листьям под одним из огромных деревьев, росших в самом сердце леса. О, нет! Он был прав! Он слишком часто видел эти аккуратные следы. И запах вьюнка здесь был силён и напоен теплом.

Он не должен звать её. Будет лучше, если Ледяная Красавица свободно будет следовать за ним. Он запустил пальцы в примятую копытцами почву и быстро стёр след, оставляя вместо него свой собственный мускусный запах. Одно долгое, наполненное опасностью мгновение он сидел там – на корточках, чтобы удостовериться, что сильный запах его тела перекрыл другой. А затем сорвался с места и побежал направо, в сторону поросших лесом гор, точно так же, как Ледяная Красавица побежала налево.

Дважды он останавливался, прислушиваясь, и в конце концов услышал радостный лай – должно быть, это был вожак своры. Они нашли место, где следы смешивались, и теперь бежали за Паном.

Он вспоминал известные ему трюки, пока бежал, и вилял, и перепрыгивал через ручьи, и пробирался через заросли дикого винограда. Поначалу он не скрывался, но чем дольше за ним гнались, тем меньше следов он оставлял. Ему совершенно незачем было попадаться на зуб гончим, тем более, что они так радостно его преследовали.

Он начал задыхаться, в боку закололо. Дважды он спотыкался и однажды чуть было не скатился в овраг, но успел ухватиться за куст, и шипы глубоко впились в ладони и руки.
Дальше и дальше! Он бежал вверх по склону – здесь начинались горы. Лес, который он хорошо знал и где мог с лёгкостью спрятаться и, по крайней мере, сбросить со следа преследователей, остался давно позади.

Но Ледяная Красавица теперь точно была в безопасности. Он должен увести охотников за собой так далеко, как только сможет.

Задыхаясь, прижимая ладонь к ноющему боку, Пан прислонился к корявому стволу большого дерева. Здесь не рос виноград, и было не забраться туда, наверх, куда за ним не могли бы последовать гончие. Они всё равно бы лаяли под его убежищем до прихода Этих. Которые пристроили бы острую стрелу на тетиве, и...

Пан потряс головой. Капли пота стекали по лицу так же, как и пролитые им недавно слёзы. Он поднял руки и заскрёб короткими ногтями древесную кору. Нет, без крыльев у него не было шансов сбежать.

И тут слева блеснула вспышка света. Пан подпрыгнул, прижимаясь спиной к дереву. Мужественно смотря в ту сторону. Затем...

НЕТ! Если бы он не задыхался от долгого бега, он бы закричал.

Она пришла. Чистая, как лунный свет между деревьев, выстукивая своими маленькими сияющими копытцами, будто и не слышала зова рогов и лая гончих, будто сегодня был такой же день, как и всегда, когда они встречались.

– Не-е-е-е-е-е-ет, – застонал Пан, – Беги-и-и-и, о-о-о-о, беги-и-и-и...

Она лишь склонила голову, на конце золотого рога блеснул пробравшийся между ветвей луч, засиял, как звезда морозной ночью. Она гарцевала рядом, хотя Пан махал руками, отгоняя её. Большие тёмные глаза смотрели прямо на него, как будто она хотела что-то сказать. Затем подошла так близко, что коснулась его кончиком своего рога, и вот уже её шёлковое белое плечо прижималось к его тёмным волосам. В старые-добрые времена она так приглашала его...

«Забирайся и поехали,» – вот что она хотела сказать Пану, и это было ясно, будто она произнесла это вслух. «Забирайся, и мы помчимся вместе с ветром, вместе с водой, мы будем охотиться...»

Охотиться! Взревел рог, и в ответ ему залаяли гончие.

Пан хлопнул Ледяную Красавицу по шее, надеясь отогнать её, надеясь, что она послушает его и убежит. Он должен был... Его трясло от страха при мысли о том, что он должен сделать. Он должен показаться им, дождаться, пока гончие не загонят его – вот единственное, что ему оставалось. Но этой упрямице, Ледяная Красавице, всё равно придётся сначала убраться отсюда!

На мгновение ослепив его, блеснул луч света, но это было не солнце. Ледяная Красавица заржала, и Пан услышал в её крике отказ, сомнение и зарождающийся гнев.

Она наклонила голову и прикусила зубами его плечо, заставляя отойти от дерева; она тащила его за собой к поваленному стволу, давным давно выбившему брешь в лесу.

Вспышка ослепительного света опустилась к ним и, казалось, на мгновение даже повисла над Ледяной Красавицей. Будто её призывали. Она яростно потрясла головой, отпустив Пана. Она встала на дыбы и пошла в сторону блистающей звезды, словно предлагая сразиться.
Гончие! На этот раз лай раздался совсем близко. Пан потянулся за веткой от поваленного дерева, но та рассыпалась в гнилую пыль от прикосновения. Он и оружия не мог найти, чтобы защититься!

В конце концов Ледяная Красавица послушалась его. Поднимаясь на дыбы и лягаясь, будто её тащили на невидимой веревке, она уходила с прогалины в сторону горных склонов.

Пан забрался на поваленное дерево. Он заметил там дупло, возможно, он сможет там укрыться, раз уж Ледяной Красавице больше ничего не грозит. Она и в самом деле исчезла за высоченными деревьями-великанами, хотя Пану думалось, что он ещё может увидеть блеск ослепившей его звезды.

Он вскарабкался по стволу дерева к дуплу, не слишком глубокому, чтобы туда можно было забраться целиком, но хоть какое-то укрытие теперь было. Пан держался за края дупла, когда первая гончая выбежала на прогалину и, обливаясь слюной, бросилась на него.

Лапы скребли по пыльному стволу. Но собака не могла добраться до него. Только вот гончих становилось всё больше и больше. Пану пришлось использовать обе руки, чтобы сосчитать их, окруживших его и лающих, щёлкающих зубами прямо под его покрытым потом телом.
Раздался зов рога, и появился первый из Этих. Наружностью они походили на эльфов, но были тяжелее и темнее лицом. И их ненависть к лесам и всем, кто живёт в них, окутывала каждого подобно черному плащу.

– Пойма-а-ал! – закричал первый охотник, поднеся ко рту сложенную рупором руку и призывая своих товарищей. У всадника не было с собой одного из тех орудий убийства, что посылали стрелы, но он держал в руке короткое копьё, направленное на Пана. Он так резко дёрнул поводья, что его лошадь встала на дыбы; он смотрел на Пана будто лесной житель был только что вылупившимся из яйца драконёнком или ещё каким чудовищем.

– Демон!

Всадник выкрикнул странное слово, значения которого Пан не понимал, хотя и чувствовал, что ничего хорошего оно ему не обещает.

На лесную прогалину выехал второй всадник, за ним третий. Именно он пинками отогнал собак, атаковавших Пана у поваленного дерева. Второй же всадник снял с пояса верёвку, и пока он затягивал на ней петлю, охотники громко переговаривались и глазели на Пана.
Он, дитя леса, никогда прежде не видел столько ненависти и страха, сколько было в их взглядах. Эти были настоящим чёрным злом, как уже догадались лесные жители. Эти не убили его сразу, как думал Пан, нет; его ожидала участь более страшная, чем смерть, – они собирались пленить его.

Он увернулся, когда они попытались набросить на него верёвку. Но одна из гончих отбилась от стаи и побежала туда, где скрылась Ледяная Красавица, и Пан, втянув голову, следил за собакой, ожидая, когда та подаст голос, и упустил момент, когда всадник снова закинул веревку, тут же обвившуюся вокруг плеч. Петля затянулась туго, за вёревку жёстко и сильно дёрнули, вытаскивая Пана из его ненадежного укрытия прямо под ноги гончим.

Третий всадник пинками и криками разогнал псов, заставив их выстроиться полукругом вокруг дерева, и Пана протащили между ними прямо к врагам. Он тяжело повалился на землю, от удара весь воздух из груди вышибло. И вместе с болью Пана захлестнул ещё больший страх.

Эти поймали его, а он даже не был уверен, спаслась ли Ледяная Красавица. Новый резкий рывок заставил его подняться на колени, а потом по плечам хлестнули свободным концом верёвки.

Так он и стоял – вокруг него кружили гончие, над ним высились три коня, бывшие на треть больше Ледяной Красавицы, и три врага лесного царства. Охотник с арканом вскочил на коня и обмотал свободный конец верёвки вокруг луки седла. Он подал знак, и гончие снова поднялись на ноги, скалясь и рыча на пленника.

Эти уводили Пана за собой. Когда он спотыкался и падал, они тащили его за собой, пока он снова не поднимался на ноги, ведь зубы гончих щелкали прямо у его шкуры. Но, по всей видимости, никто не пошёл по следу Ледяной Красавицы, а охотники, похоже, удовлетворились поимкой одного лесного жителя.

Он уже устал, когда догнал Ледяную Красавицу. Теперь к этой усталости добавился ещё и страх: его тащили всё дальше и дальше, а гончие носились круг него и рычали, и было ясно, что они растерзали бы Пана, если бы всадники их не удерживали.

А те громко разговаривали, продолжая то и дело оглядываться, словно Пан был диковинкой, каких они раньше никогда не видели. Как бы он ни был напуган, он не собрался показывать своего страха, так что чётко печатал шаг, выстукивая обоими копытами, и держал голову высоко поднятой, насколько хватало сил. Слово, которое выкрикнул первый всадник – «демон», снова и снова звучало в разговоре, так что в конце концов Пан уверился: так они называют его.

Также Пан был уверен, что всадник нарочно дёргал верёвку, чтобы пленник падал и его можно было протащить по земле, причиняя ещё большую боль, пока тот не сможет снова подняться на ноги. Пан гадал, когда же это путешествие, оказавшееся настоящей пыткой, подойдёт к концу.

Когда начали сгущаться вечерние сумерки, они вышли на широкую просеку – срубленные деревья, поваленные на землю, умирали, а люди продолжали обтёсывать их стволы топорами.

С криками они окружили охотничий отряд, тыча пальцами в Пана и громко переговариваясь. Затем подошли ещё двое, одетых в сияющий металл, освобождая дорогу для третьего, в плаще алого цвета свежепролитой крови. Он смотрел на Пана с изумлением, вскоре сменившимся удовлетворением, и по его знаку свободный конец веревки отвязали от седла и передали одному из одетых в металл мужчин. И снова Пана толкнули вперед – по чужому приказу и отнюдь не бережно.

Этот в алом плаще коротко взмахнул рукой, заставив стражника, тащившего лесного жителя, резко остановиться. К ним спешил ещё один из захватчиков, закутанный в чёрное, как безлунная ночь. Именно он приказал связать Пану ноги и без жалости протащить его и привязать к столбу, затягивая верёвку так, чтобы пленник не мог освободиться. Так Пан и лежал, полностью освещённый костром, в который те, кто уничтожили всю зелень мира, подкидывали ветки, с которых ещё капал сок; густой дым поднимался от костров, мешаясь с ночными тенями.

Один их тех, что носили металлические доспехи, уселся недалеко от Пана и не спускал с него глаз. Когда лесной житель поглядывал на него, тот корчил страшные рожи как тролль, и взмахивал мечом, будто отрубая нечёсаную голову от покрытого мехом тела.

Какое-то время Пан просто лежал, не двигаясь, но несмотря на ужас, он не мог не задумываться о том, что сотворят пленившие его Эти. Пан не знал, что они сделают с ним, но был уверен, что ничего хорошего впереди не ждёт.

Захватчики закончили с убийствами на сегодня и собрались у огня, над которым повесили огромные котлы, дожидаясь, пока их содержимое не закипит и в воздух не поднимется пар. Пана тошнило от запаха – он знал, что это пахнут мёртвые тела тех, кто жил под сенью зелёного леса, с кем он, возможно, играл или гулял.

И он мог только надеяться, что Ледяная Красавица спаслась, исчезла в том ярком сиянии, и он был уверен, что та вспышка света не была делом рук собравшихся у костра. Его руки были связаны, так что он не мог считать на пальцах, но он снова вспоминал, как уходили лесные жители: эльфы, великаны, духи деревьев и земли, его кровные родичи. Он был последним из своего народа – точно так же, как и Ледяная Красавица. Возможно, они сблизились потому, что оба были одиноки.

Ледяная Красавица... Пан закрыл глаза, чтобы не видеть пожирающий деревья огонь и собравшихся вокруг него. Ледяная Красавица... конечно же, она была в безопасности! Если бы охотники нагнали её, он бы увидел её здесь – она была бы пленницей, как и он, или просто мертва. Уже за одно то, что он не видит её здесь, он должен быть благодарен.

Ночь была тёмной. Не видно было луны: небо закрывали тяжёлые и низкие тучи, словно впитавшие в себя дым от костров. Пан слышал отдалённый грохот грома; возможно, в горах ещё остались великаны, возможно, это они шумели и готовились кидать свои сияющие копья во всех чужаков.

Его пнули под рёбра, заставляя поднять взгляд – перед ним стоял человек в красном плаще, а за ним – в чёрном.

– Демон...

Так они его называли. Но все остальные слова, которые произнес человек в чёрном плаще, ничего не значили для Пана, и когда он ничего не ответил, его снова пнули. Снова заговорил человек в чёрном, а затем развернулся, обращаясь к тому, что был в красном, а тот призвал человека в металлических доспехах. Тот подошёл неохотно, как показалось Пану, словно он, пусть и связанный, всё равно представлял опасность, и проверил узлы на верёвке.

Уверившись, что пленник крепко связан, эти трое снова оставили его одного. Но он хорошо помнил взгляд того, что носил чёрный плащ. Не было никакой надежды на милосердие. Да и можно ли было её ожидать от тех, что уничтожали всё, к чему прикасались?

Сначала Пан подумал, что светящаяся точка, показавшаяся в небе над лесом, пока ещё устоявшим против ярости топоров людей, – это звезда. Но... она висела слишком низко и двигалась!

Он не знал ни одного ночного хищника, который бы так выдавал себя. Этот свет был похож на тот, что уводил Ледяную Красавицу в безопасное место. Очевидно, кто бы это ни был, он не боялся собравшихся на этой просеке и, медленно кружась, скользил по-над впадинами к срубленным деревьям и выкорчеванным кустам.

А затем... У Пана пересохло во рту. Он не мог, не осмеливался закричать, как бы ему ни хотелось. Эта сияющая белая звезда, приближающаяся к нему, – должно быть, это была Ледяная Красавица! Она шла рысью, как всегда, когда направлялась к нему, не обращая ни на кого внимания. Конечно же, в любое мгновение один из врагов мог её заметить и поднять крик!

«Ледяная Красавица, – кричал про себя Пан, – Ледяная Красавица, убегай, пока можешь!»

Но она шла к нему. Случилось то, чего Пан так боялся. Раздался крик, и люди, лёгшие спать у огня, поднялись на ноги, некоторые схватились за мечи и луки.

Звезда, мерцавшая над её головой, кружась опустилась ниже, и Ледяная Красавица уже была не собой, а блистающим шаром, несущимся к огню. В тот же момент Пан почувствовал, как дёрнулась связывавшая его веревка. Затем огромная чёрная фигура наклонилась над ним и взяла его на руки – а может, это были лапы? Он прижался к меху и погрузился в эту тьму.

Он никогда не мог бы сказать, сколько пробыл в этой тьме, он спал и не видел снов. А если и видел, то забыл, когда снова оказался на свету и ощутил, как разворачивается связывавшая его веревка.

Пан поднял взгляд на создание, нависающее над ним как дерево или великан. Но оно не было ни тем, ни другим, скорее зверем, какого Пан раньше не встречал. Не слышал он и рассказов о таких существах. Оно сидело на корточках, для равновесия поджав длинный хвост; багряно-коричневый мех покрывал огромное тело. Но кое-где был заметен зелёный налет, словно создание бродило по лесу и перемазалось в травяном соке.

– Ха, мышонок...

Это существо умело говорить, а он его понимал!

– Меня зовут Пан, – ответил он, чувствуя, что это всё ему снится.

– Твой народ уже давно ушёл из леса. Ты не пошёл с ними, потому что слишком ленив или слишком умён, мышонок?

Пан смутился. Он не хотел говорить о Ледяной Красавице, а потому спросил, растирая следы оставленные на его руках верёвкой:

– Кто ты? Ручной пёс какого-нибудь великана?

– Я Эалгон...

Пан замер. Ему вспомнились все странные сказания, передаваемые из уст в уста его родичами. Эалгон, самое могущественное создание, которое боролось с захватчиками, спаситель всего, что росло от корней или передвигалось на четырёх лапах – она была хранительницей врат в безопасное место, куда таким, как он, путь был заказан.

– Великая, – слабо спросил он, – какое тебе дело до меня?

– А какое тебе дело до Ледяной Красавицы? – спросила она в ответ.

– Мы... Я... – Почему-то он не мог найти подходящих слов. – Ледяная Красавица!

Он осмотрелся, но не увидел сияющей белой шкуры, витого золотого рога.

– Где она? – осмелился он потребовать ответа, протягивая руку, чтобы ухватиться за мягкий мех на огромной ноге, в тени которой он сейчас прятался.

– Она в Сумеречном Королевстве с Тумм, которая отвела её туда. Но что нам теперь делать с тобой? Вот уж не знаю. Те, кто пришли сюда убивать, не остановятся, и вскоре от леса ничего не останется. Твой народ не оставил никаких следов, уходя... где же ты будешь жить, мышонок?

Он сглотнул и произнёс едва ли не шепотом и изо всех сил стараясь говорить уверенно, хотя голос его дрожал:

– С Ледяной Красавицей...

И замолчал в уверенности, что тому не бывать. Где теперь его дом?

Эалгон пристально смотрела на него своими большими глазами. Она снова наклонилась и взяла его в лапу, и Пан снова погрузился во тьму. Должно быть, он опять спал, потому что не помнил ничего, что было между его первым пробуждением и вторым.

В этот раз Эалгон поставила его на обе ноги, и Пан увидел перед собой самое дивное место, в каком когда-либо бывал. Для него лес был величественным и прекрасным, но это место было не лесом – он оказался где-то очень далеко.

Свет исходил от сияющих звёзд над их головами, они были тут ближе и ярче, чем звёзды, которые Пан когда-либо видел раньше, и свет был похож на дневной. Меж деревьев росли травы и вьюнки, и журчал бегущий мимо них ручеёк.

Но у Пана были лишь мгновения на то, чтобы осмотреться, потому что вокруг него и Эалгон собралась компания не менее странная, чем само это место.

Трое были крылаты, и похоже было, что они лучше всего чувствовали себя в воздухе. Среди них был орёл, он не мог быть ни кем, кроме как королём орлов, ведь крылья его были так велики, а голову он держал так гордо. Вторым было создание, имени которому Пан не знал, но в странности которого не было ничего пугающего. Третье существо вертелось и прыгало, будто неподвижность была для него невыносима, и казалось созданным из холодного пламени. Последним пришло создание, выступаюшее так же гордо, как и орёл. Телом оно походило на Ледяную Красавицу, но вместо гладкой белой шкуры оно было покрыто голубыми перьями. И все они уставились на Пана.

– Что ты принесла на этот раз, Эалгон? – пернатое существо заговорило первым.

– Его искала Ледяная Красавица. Он задержался в старом мире, потому что не хотел оставлять её, Индиго.

– У него две ноги, – ответило пернатое создание. – От тех, кто ходит на двух ногах, пришло зло, поглотившее тот мир.

– Пусть идет к своему народу! – с гневом крикнул орёл. А странное светящееся создание замерло рядом с Индиго, чтобы, соглашаясь, наклонить голову, поднимая и опуская тяжёлый клюв.

– Его народ ушёл, – ответила Эалгон.

– Тем больше он сглупил, что не отправился с ними, – возразил орёл.

– Не так уж... – услышав этот мягкий голос, Пан тут же узнал Ледяную Красавицу. – Он увёл от меня охотников, позволил им схватить себя, когда Тумм пришла за мной. Пан друг леса, и если здесь ему не найдётся места, тогда я уйду вместе с ним...

На мгновение вся эта странная компания замолчала. Первой заговорила Эалгон.

– В том мире на его народ тоже охотятся. Мы не можем отправить его обратно.

Индиго ударил о землю бриллиантово-голубым копытом.

– Эалгон создала этот мир и привела нас сюда. В своих руках она не приносит ничего, кроме того, что хорошо для нас. А в чём она принесла это создание? В тех же самых руках. Так что для него найдётся здесь место.

Ледяная Красавица, пританцовывая, вышла вперёд и ткнулась в Пана мягким носом. Он понял, что плачет, только ощутив на своих губах солёные слёзы. Но, обхватив руками шею Ледяной Красавицы, он знал, что в этом месте всё то хорошее, что было принесено из старого мира, будет в безопасности. И то, что его здесь приняли, стоило всего того хорошего, что он знал прежде. Стоя теперь рядом с Ледяной Красавицей, Пан застенчиво улыбнулся всем сразу.

– Я... Я с теми, кто из настоящего мира, – медленно проговорил он. – Сумеречное Королевство, – мягко произнёс он название. – Да, лучше и не придумаешь.

Ледяная Красавица заржала, а Эалгон кивнула своей огромной головой. Пану было теплее, чем под летним солнцем, – это было хорошее тепло, а Ледяная Красавица теперь была навсегда в безопасности.